Линия сердца (СИ) - Страница 24

С ужасом поняла: не зря я так боялась первого марта. Все произошло именно так, как и предсказывала Димина бабушка. И я — не та женщина, которая могла бы спасти его. Как же больно! Это я во всем виновата. Если бы не я, Дима бы продолжал искать ту самую, единственную, идеальную…

Лучше бы так и подохла в парке, околела, как собака.

Дима… Он вставал перед глазами, как живой. С грустными и полными надежды глазами, с красивой улыбкой, смягчающей суровые черты. Я никогда больше не почувствую его прикосновений, не услышу теплого бархатного голоса. Соседка по палате села рядом и обняла, утешая, как маленькую. Я уткнулась в ее плечо и рыдала, не в силах остановиться. Ну почему я не умерла сегодня? Тогда мы сейчас снова были бы вместе! На небесах…

Смущенное покашливание у двери.

— Простите, мне сказали, что в этой палате находится Людмила Валенская.

Бред… Горячечный бред. Или я с ума сошла! Отпрянула от соседки, устремила округлившиеся глаза на дверь. Тут же заорала, снова перепугав всех присутствующих. Не обращая внимания на дикую боль в сломанных ребрах, соскочила с кровати и бросилась к стоящему на пороге мужчине.

Дима. Живой и здоровый! Он подхватил меня в объятия. Я тут же обмякла, лишившись остатков сил, и он подхватил меня на руки. Прошел по палате и бережно положил на кровать. Я тут же вцепилась в его пиджак, заставив сесть рядом.

— Димочка, как?.. — глотая слезы, лепетала я. — Я чуть с ума не сошла… Как же это?

Дима недоуменно переводил взгляд с меня на присутствующих. Врач, справившись с замешательством, наконец, объяснил ему все.

— Только что показывали репортаж о том, что самолет, на котором вы вроде как летели, разбился.

Глаза Димы расширились. Он судорожно дернул воротник рубашки.

— Так вот, что имела в виду бабушка… Если бы не ты, сейчас я был бы мертв.

— Не понимаю, — счастливо прижалась к нему.

В какой-то момент заметила, что мы с ним остались наедине. Остальные, даже соседка по палате, деликатно вышли.

— Вылет задержали по непонятной причине. Я сидел в самолете, думал о тебе. Что-то мучило меня. Тревога странная. Стал звонить тебе на мобильный, ты не отвечала. Позвонил Полу, с тем же успехом. Совсем потерял голову. Начали объявлять, чтобы пристегнули ремни, а я вдруг непонятно почему бросился к выходу. Заставил их выпустить меня из самолета. Все потеряло значение: обвинение это дурацкое, богатство и положение. Я думал только, что с тобой случилась беда. Поехал в нашу квартиру, тебя не оказалось, отправился в гостиницу, то же самое. Начал обзванивать милицейские участки и больницы. Повезло только на самом последнем номере в списке, как обычно и бывает, — усмехнулся он. — Сказали, что женщину, подходящую по описанию, привезли сюда. Приехал, показал твою фотографию с нашей свадьбы, медсестра тебя узнала, сказала номер палаты.

— Димочка… Я поверить не могу, — прерывисто воскликнула я. — Ведь если бы Пол этого не сделал, ты бы спокойно полетел в том самолете.

— Чего не сделал? — насторожился Дима. — И где он вообще?

Захлебываясь слезами, рассказала ему обо всем, что случилось. На лице мужа последовательно отражался шок, неверие, тревога, сменившиеся яростью.

— Я уничтожу его! — просипел он.

— Дима, пожалуйста, не делай глупостей. Этот человек заслуживает наказания, но пусть не от твоих рук. В конце концов, все закончилось хорошо.

— Как же я мог так ошибаться в нем? — горько воскликнул он.

— Теперь ты знаешь правду. И он не успел сделать ничего непоправимого.

— И Моника тоже в этом замешана, — нахмурился Дима. — Хотя не удивлен. Настоящая змея. Выжидала только удобного случая, чтобы уязвить сильнее. Я немедленно позвоню своим юристам в Нью-Йорке. Пусть прищучат ее по горячим следам.

— Но Пол неизвестно где сейчас. Я боюсь его, Дима, — содрогнулась я.

— Далеко он не убежит. Сама говорила, что он ранен. Кстати, у меня тут возникла идейка.

Он достал мобильник и стал кому-то звонить. Разговор проходил на английском, я едва разобрала пару слов.

— Теперь подождем, — он снова взглянул на меня.

Через полчаса раздался звонок. Снова разговор. Я напряженно ждала, цепляясь за мужа.

— Ну вот, — удовлетворенно улыбнулся он. — Монику мы припугнули, сказав, что ее могут обвинить в соучастии похищения. Сказали, у нас есть свидетель, которому Пол сам все выложил. Пообещали замять это, если она сдаст подельника. Как я и ожидал, Моника сделала это, не задумываясь. Она сказала, Пол ей звонил недавно и сказал, что находится на снятой им даче. Она знает только название поселка. Но это уже дело техники. Я еду в милицию, у меня есть там один знакомый. Росли вместе. Теперь он капитан. Мы возьмем Пола еще тепленьким.

— А как же Моника? Ей так все и сойдет с рук? — недоуменно произнесла я.

— На нее у меня теперь такой компромат, что она вряд ли решится на подобное еще раз… Мила, пойми, — он вздохнул. — Она — мать моего ребенка. Я не могу засадить ее в тюрьму. Но если она снова попытается причинить тебе вред, это меня не остановит.

Я кивнула. Даже ревности не почувствовала. Теперь я твердо знала, что Дима меня любит. Лучшее доказательство — то, что он сейчас сидит рядом со мной, живой и невредимый! Стало плевать даже на Пола и то, получит он по заслугам или нет.

— Димочка…

Прильнула к нему и, заглядывая в глаза, произнесла:

— Когда меня выпишут, мы обязательно должны сходить на могилу твоей бабушки. Я хочу поблагодарить ее…